«Я для них – мама». Военная, потерявшая сына, прошла через плен и вновь обрела свою жизнь.
Кости застревали в горле
57-летняя военнослужащая Светлана Ворова отправляется в отпуск. В Одессе у нее живут дочь и пятеро внуков. Перед поездом у нее есть время для разговора, и он начинается с колбасы — привычной домашней кровянки.
В российском плену женщины с тоской вспоминали о домашней еде. Одна из них даже записывала рецепты, пока у нее не отобрали ручку и блокнот. Кто-то делился секретами засолки огурцов, кто-то — выпекания тортов, а Светлана — кровянкой. Сколько раз она готовила ее в своей квартире на десятой этаже!
«В 90-е мы с мамой покупали на одесском базаре кровь, кишки, свиные головы — какая же вкусная домашняя кровянка получалась! За ночь запекали 20 килограммов, а на следующий день продавали. Люди сами приходили к нам, знали — пальчики оближешь», — вспоминает она.
В плену Светлана делилась хлебом с сокамерницами, которые от голода не могли уснуть. А она сама не могла съесть больше, чем корочку — просто не шло.
«В Еленовке нельзя было подбирать с земли сливы, которые падали с деревьев. За это могли отправить в карцер. Нас кормили супом из воды с кусочками капусты или картошки. Это такие щи, — рассказывает она. — Или кашей. К ней добавляли мелкую нечищенную рыбу, например, тюльку, с костями и кишками. Это все было несолёное и немасленое. И за две минуты надо было это проглотить.
Конвоир проходил вдоль наших девяти женских камер очень быстро. Он только раздавал миски — и сразу же разворачивался, чтобы их забрать. Если успела проглотить — хорошо, нет — твои проблемы. Некоторые девушки не могли есть — кости застревали в горле. Так выбрасывали это месиво в туалет. Посуда должна была быть не только пустой — а вымытой!».
Больше всего Светлану мучила нехватка воды. Не для умывания или стирки. Такую роскошь им разрешали раз в неделю: давали от 5 до 10 минут на душ. Шесть женщин спешили под две воронки, прижимаясь друг к другу, мылись и стирали одновременно.
А вот питьевой воды не было. Из крана в камере текла техническая вода, которую невозможно было даже набрать в рот. Иногда им приносили в баклажках якобы чистую питьевую воду, но ее приходилось цедить через марлю — настолько она была грязной.
Из-за обезвоживания и недоедания Светлана за 11 месяцев потеряла 30 килограммов. На видео после плену ее невозможно узнать. Кожа на лице обвисла и сползла вниз. На вид ей было лет 70, даже глаза выглядели, как у пожилого человека. Говорит, испугалась, когда увидела себя.
Сейчас Светлана вернула свои пышные формы и живость, а лицо стало гладким и налилось румянцем. Но в памяти остался океан боли и горя.
Хоронила сына в открытом гробу
Ее первенец Саша погиб на войне. Он был одним из первых «азовцев», присоединившихся добровольцем в 2014 году, когда батальон только образовался. Через несколько месяцев, перед новым 2015 годом, 27-летний сын приехал домой: похудевший и решительный.
«Во-первых, — сказал, подписываю контракт с “Азовом”. Во-вторых, делаю предложение своей девушке».
Он попросил маму купить обручальное кольцо — такие у них были доверительные отношения. А когда девушка согласилась, он просто летал: «Мама, я так счастлив!».
15 февраля 2015 года Александр Кутузакий, с позывным Кутуз, отправился с братьями забирать раненых с поля боя. Именно тогда началось наступление украинских сил возле Широкино. Автомобиль, в котором ехал Кутуз, попал в засаду — его расстреляли.
«Кадыровцы» забрали тела и изувечили. Александра вернули с отрезанными ушами. Мама решила хоронить его в открытом гробу.
«Не все тогда понимали, что идет война. Одно дело — закрытый гроб военного: похороны как похороны. А другое — когда видишь изувеченное тело. Я хотела донести до людей, с кем мы имеем дело. Что россиянам мало было нас уничтожить — они глумятся над мертвыми», — объясняет Светлана.
На мой вопрос: «Как вы сейчас, через 9 лет?», она начинает отвечать спокойно, но слезы уже наворачиваются:
«Это не может пройти. Это мой ребенок, которого я носила, родила и растила. Любовь никуда не исчезает, и боль тоже. Просто учишься с ней жить».
Перед тем как погиб сын, у Светланы умерли отец и свекор. Параллельно продолжался развод: третий муж встретил другую. Чернота подавляла женщину — ей казалось, что стены комнаты мгновенно сложатся над головой, как карточный домик.
Оправиться Светлане помогли двое меньших детей — Валерия и Яков. На это ушло два года. Но все это время женщина думала о том, чтобы продолжить дело старшего сына — пойти воевать вместо Сашки (так она его называет).
«Мама свободна, мама может идти в армию»
Она смогла в 2020 году, когда женился младший сын. Дочь еще раньше создала семью.
«Мама свободна, мама может идти в армию», — сказала на их истерики.
Светлана оставила «Укрзализницу», где работала ведущим инженером, и отправилась в «Азов». Ее приняли деловодом в службе обеспечения на базу в Урзуфе Донецкой области.
Она выбрала себе позывной — Грация. Вместе с на четыре года старшей Текилой и 70-летней медиком Крестной они были самыми взрослыми в полку.
В армии Светлана постепенно собирала информацию о погибшем сыне: «Рассказывали о нем как об очень честном человеке, которого уважали братья. А он был одним из самых молодых. Я горжусь, что он вырос настоящим мужчиной».
После начала полномасштабного вторжения Светлана, как и другие «азовцы», оказалась на «Азовстали».
«Я, как и другие девушки, готовила, убирала, мыла туалеты, чтобы ребята не думали об этом, потому что у них были свои боевые задачи. Мы пекли хлеб на сотни людей: вокруг взрывы, на голову падает все что угодно, а у нас тесто поднимается. Иногда казалось, что все: живыми не выберемся. Тогда я записала видеозавещание для детей, попрощалась и попросила поддерживать друг друга», — вспоминает Светлана.
Командир предлагал женщинам выйти через один из зеленых коридоров. Четыре согласившиеся без проблем добрались до своих. Грация осталась:
«Я поняла, что остаюсь: кто же будет кормить ребят?».
Она провела на «Азовстале» 86 дней.
Потеряла 30 кг за 11 месяцев
А затем пришел приказ сдаться в плен. Женщин из «Азов